Название: Музыка наших сердец
Автор: ren
Бета: Франэ~ ♥
Фандом: EXO
Пейринг/Персонажи: Чонин/Кёнсу, Чунмён переферийно
Жанр: AU, романтика, ангст.
Рейтинг: PG-13
Статус: завершен
От автора: иногда история, пришедшая в голову первой, кажется уже недостаточной, не полной, плоской. Тогда и появляются крылья и слова и остановиться невозможно. Оно и сейчас кажется недостаточным, но рассказать всю их жизнь слишком сложно.
Посвящение: Минчик-пингвинчик, родная моя, спасибо за прекрасный коллаж и саму возможность придумать что-то подобное. И эта история твоя и только твоя.
В его песнях умирает тишина. Так для себя окрестил этого парня Чонин. Он нажимает кнопку "play" на плеере, надевает наушники и чувствует, как в груди умирает его личная, болезненная тишина. Чужие слова пробуждают ото сна, позволяют увидеть самого себя со стороны. Заставляют жить. В его песнях умирает тишина. Так для себя окрестил этого парня Чонин. Он нажимает кнопку "play" на плеере, надевает наушники и чувствует, как в груди умирает его личная, болезненная тишина. Чужие слова пробуждают ото сна, позволяют увидеть самого себя со стороны. Заставляют жить. Чонину нравится это ощущение, но хочется хотя бы один раз почувствовать, как этот голос вибрирует в его груди, отталкивается от стен огромного зала, от чужих черствых масок и наклеенных улыбок. Почему-то Чонин уверен, что никто, кроме него, не сумеет понять эту музыку. И ему все равно, что альбом, который он прокручивает в плеере в тысячный раз, распродан тиражом более миллиона экземпляров. Так, как он чувствует эту музыку, никто больше не может.
Чонин собирается на учебу, не снимая наушники ни на секунду, завтракает, обувается и выбегает в мир, наполненный яркими красками и миллионами звуков. Только Чонин не может услышать даже то, как ветер плетет косички на его волосах - уши плотно прикрыты наушниками, чтобы ни звука больше, кроме его музыки.
Уже в университете наушники приходится снять. Лектор смотрит на Чонина с неодобрением, улавливая в воздухе аудитории легкие звуки, доносящиеся из не выключенных наушников, но молчит. Возможно, ему даже нравится. Чонин поскорее выключает плеер и убирает наушники со стола: он не готов делиться. Скучная лекция об интегралах и пределах действует усыпляюще, Чонин трет глаза и думает, что это, вероятнее всего, худший час его жизни, потому что такой тишины, монотонного голоса лектора и скрежета ручек по тетрадям никогда больше не должно повториться, иначе он сам себе расцарапает в кровь горло. Ему настолько тошно сидеть в душной аудитории, что по звонку он буквально вылетает из кабинета и облокачивается на подоконник, стараясь отдышаться. Ощущение, что мелкие частицы мела, которым лектор расписывал информацию на огромной доске, впиваются в горло, лишая Чонина возможности дышать.
- Ты как? – парень, вышедший следом за Чонином, еле заметно улыбается и несколько нервно переминается с ноги на ногу, не уверенный, что ему стоит оставаться на месте. - Нормально всё?
Чонин поднимает взгляд и смотрит на него с подозрением. Парень явно не с его потока, они не знакомы, и вообще, Чонин впервые видит его в стенах университета. Но тревожный взгляд и нервно закушенная губа подкупают - вряд ли парень задумал пакость. Чонин выпрямляется и старается улыбнуться. Он и сам не понимает, почему отреагировал так, почему испугался и сбежал.
- Всё хорошо, просто мне показалось, что на меня падают стены. - Шутит Чонин, но парень напротив только хмурит брови и его взгляд становится еще тревожнее.
- Клаустрофобия? Там, конечно, огромная аудитория, но так или иначе закрытое пространство. - Он почти вплотную приближается к Чонину, так что приходится выставить перед собой руки и отклониться.
- Нет, если уж говорить о фобиях, то мне ближе иремофобия. - Чонин указывает на наушники в своих руках и улыбается. - А на самом деле, у меня ничего подобного нет. Я просто пошутил.
- Таким не шутят. - Кажется, этот парень обижается на безобидную шутку, а вернее на то, что слова Чонина ею оказались, потому что он практически сразу разворачивается и хочет поскорее удалиться.
- Стой. - Чонин и сам не понимает, зачем окликивает парня, но сказанное не воротишь, а парень замирает в двух шагах от него, не разворачиваясь, готовый в любую минуту продолжить побег. - Я Чонин.
Вот так просто. Когда парень разворачивается, Чонин старается улыбаться как можно дружелюбнее, а когда он ловит взгляд напротив, ему впервые кажется, что его могут понять.
- До Кёнсу. - тихо выдыхает тот и, кажется, даже улыбается. - Факультет музыки, третий курс.
- Третий? - Чонин удивленно открывает рот, но, чтобы не задать глупых вопросов, тут же смыкает зубы. Наверное, по нему очень хорошо видно, что мысли в голове летают обособленными стайками, потому что Кёнсу прикрывает ладонью рот и смеется.
- Да. Но меня перевели с условием, что я восполню все пробелы прошлого года. Так что теперь вот успеваю на лекции со всеми курсами подряд. - Кёнсу вздыхает.
- Аааа...болел? - кажется, взгляд Кёнсу выражает полнейшее непонимание, но через мгновение он кивает, так что Чонин только улыбается.
- Да, можно сказать и болел. - Чонин не обращает никакого внимания ни на интонацию, с которой парень произносит эту фразу, ни на то, что улыбка Кёнсу дрожит, словно ее сейчас сотрет малейшее дуновение ветра. Чонин больше думает о том, что впереди у него две пары английского, который он понимает ничуть не лучше математики, и еще чуть-чуть о том, что Кёнсу довольно интересный для обычного студента.
- Не хочешь пообедать вместе? - когда Кёнсу слышит вопрос, его брови непроизвольно приподнимаются, и глаза становятся похожи на два блюдца. Чонин улыбается, стараясь поменьше разглядывать его, и это несколько смущает Кёнсу. - Пообедать?
Когда Чонин понимает, что Кёнсу не разобрал вопроса, он повторяется, а Кёнсу сначала кивает в ответ, а потом словно бы вспоминает что-то важное и машет головой уже отрицательно.
- Прости, никак. В обеденный перерыв у меня факультатив по корейскому. А потом еще две пары истории.
- А когда ты отдыхаешь? - неуверенно спрашивает Чонин, задумываясь о том, что его никто не сумел бы заставить даже на одну ненужную пару придти, а уж на посещение факультативов в обеденный перерыв он бы наложил запрет.
- Ночью. - Без тени сомнения выдает Кёнсу и улыбается.
- Что значит ночью? А вечер? Во сколько ты заканчиваешь? - Чонин заглядывает парню в глаза, задумываясь уже о том, что рядом с ним абсолютно ненормальный человек.
- В университете я до шести, после у меня... - Кёнсу осекается, раздумывая над ответом, а потом улыбается как можно шире и отходит на шаг назад, потому что Чонин, кажется, через мгновение его поцелует, так близко он находится. - Шучу. По вечерам я совершенно свободен.
Вряд ли это шутка, так Чонин хмурится и складывает руки на груди, вглядываясь в чужое лицо. Кёнсу только нервно улыбается и в очередной раз ругает себя за то, что подошел к этому парню.
- Хорошо. - Кёнсу облегченно выдыхает, но Чонин даже не замечает этого, продолжая говорить. - Сегодня в шесть я встречу тебя у выхода. Погуляем.
Это странно для них обоих, Чонин чувствует себя идиотом и готов поклясться, Кёнсу сейчас назовет его психом, но тот стоит тихо и, кажется, даже не дышит.
- Идет? - Чонин нервно улыбается, стараясь перехватить чужой взгляд. Нет, это не он только что буквально пригласил другого парня на свидание. И нет, тот другой ни за что не согласится...
- Да, конечно. - Кёнсу поднимает голову и улыбается, думая лишь о том, что ему нужно продержаться еще несколько мгновений. Они внимательно смотрят друг на друга и молчат, кажется, слишком долго, и спасает их лишь звонок на очередную пару. Чонин резко вспоминает, что ему еще бежать в другое крыло корпуса, так что он машет Кёнсу на прощание и обещает быть у выхода ровно в шесть. Кёнсу только улыбается, стараясь не думать о том, что же будет в шесть часов вечера.
- Чунмён-хён, один день... вечер... пожалуйста. - голос Кёнсу тихий и умоляющий, Чунмён в первый момент даже не верит, что это звонит его подопечный, но, проверив номер, убеждается: звонит До Кёнсу и никто другой.
- Что один день? Что один вечер? - на самом деле, он не умеет быть строгим с этим парнем, но сейчас Чунмёна пугает эта перемена в покладистом и исполнительном Кёнсу.
- Можно на сегодня отменить мое расписание? - Кёнсу срывается на окончании фразы и затихает, зажмуриваясь и ожидая, что Чунмён сейчас начнет его отчитывать, но с той стороны провода слышится только фон играющей музыки и ни звука больше. - Чунмён-хён?
- Ты сошел с ума? - интересуется Чунмён на всякий случай. Ему кажется, что это всё-таки розыгрыш и это не его Кёнсу сейчас просит его отменить расписание на сегодняшний вечер. А это ни много ни мало: фотосессия и запись нового трека, о котором они так долго мечтали. - Кёнсу, а ты в курсе, что расписание невозможно отменить?
- Но ведь ты же все можешь... - Кёнсу надеется, что у него получится сыграть на любви Чунмёна к себе, но это только выводит менеджера из себя.
- Кёнсу, у нас запись, фотосессия, репетиция концерта, в конце-концов. Ты с ума сошел? Это невозможно отменить даже если бы я был богом! - Кёнсу морщится каждый раз, как Чунмён повышает голос. Когда парень по ту сторону трубки замолкает и только лишь громко дышит в трубку, Кёнсу закусывает губу и вздыхает.
- Тогда забери меня с последней пары. Мне нужно заехать домой, я кое-что забыл. - С этим Чунмён соглашается сразу. Если он заберет Кёнсу раньше, они сумеют чуть выдохнуть и им не придется летать по городу на всех скоростях, чтобы только успеть после фотосессии на запись и на репетицию.
Кёнсу убирает телефон в сумку и смотрит на парня за окном, Чонин сидит за одним из столиков в летней столовой и о чем-то болтает с группой парней. Наверное, ему нужно подойти и сказать Чонину о том, что их встреча сегодня не состоится, но Кёнсу лишь разворачивается спиной к окну, когда Чонин отвлекается и смотрит, кажется, именно на него, и поскорее сбегает на занятия корейским. Он надеется, что мысли об этой встрече не будут мешать ему сосредоточиться на информации, которую ему пытается донести преподаватель. На самом деле, он не может думать ни о чем, кроме чужих карих глаз и потрясающей улыбки.
Часы показывают половину пятого, когда машина Чунмёна тормозит у ворот университета. Звонок не слышно, но по оживлению вокруг понятно: студенты с нетерпением ждут начала и окончания следующей, последней пары. Чунмён облокачивается на крышу машины, стараясь разглядеть в проходящих мимо студентах своего подопечного. Кёнсу двигается так, словно старается от кого-то спрятаться, Чунмён не сдерживает улыбки и вопросительно смотрит на парня, а тот лишь скрывается в машине и, наконец, выдыхает.
- Кто-то за нами гонится? - смеясь, Чунмён усаживается в машину и смотрит на Кёнсу в зеркало заднего вида.
- Нет. Но... поехали скорее. - Кёнсу смотрит в окна университета, словно видит что-то, кроме отсвечивающего в них солнца. Там, за огромными стеклами, сейчас стоит Чонин и мечтает о том, чтобы пара поскорее закончилась. Ему не терпится дождаться Кёнсу и, украв его у всех на свете, показать ему вечерний Сеул и свою любимую музыку. Почему парень так уверен, что Кёнсу обязательно понравится, он и сам не в силах сказать, но это как будто само собой разумеется: Кёнсу обязан его понять.
- Ты можешь сосредоточиться? Кёнсу, мне нужно, чтобы мы закончили запись в течение получаса, а ты еще с фотосессии ведешь себя так, словно оставил эту вселенную и перенесся жить куда-то на Альфа-Центавру. Кёнсу, соберись? - Чунмён то и дело смотрит на часы. График давно сбит, но он очень надеется, что до полуночи они успеют записать песню и заехать в зал. Дело уже не в репетиции: Кёнсу должен увидеть зал, почувствовать его и, возможно, тогда он прекратит витать в облаках и возьмется за дело.
Кёнсу смотрит на огромные часы над головой Чунмёна и глубоко вздыхает. 22:40. Чонин, скорее всего, давно сидит дома и занимается своими делами. Наверное, он обиделся, что Кёнсу так обманул его, и теперь даже близко не подойдет к До. А может, так оно и лучше...
Когда Кёнсу вытягивает ноты, которые раньше ему никак не давались, студия аплодирует, а Чунмён довольно кивает - Кёнсу наконец-то пришел в себя и начал работать. Они пишутся еще около часа, а потом Чунмён, превышая все допустимые пределы скорости, несется через весь город в концертный зал.
- Кёнсу, рано спать, еще немного... ты должен увидеть.
Кёнсу трет глаза и не замечает, куда его ведут. И только софиты, слепящие глаза, и огромный зал перед ним заставляют парня проснуться и с непонятным звуком выдохнуть. Этот зал огромен. Он не идет ни в какие сравнения с теми, где раньше приходилось выступать Кёнсу, и уж тем более не идет в сравнение с барами, в которых Кёнсу начинал и в одном из которых его и поймал Чунмён.
Чунмёну кажется, что Кёнсу начинает сиять, когда тот поворачивается к нему и улыбается самой своей искренней улыбкой. Чунмёну очень хочется его обнять, как брата, и сказать, что он все что угодно сделает, чтобы Кёнсу улыбался так как можно чаще. Но он прекрасно знает, что младший начнет смущаться и краснеть, и потому лишь отходит в тень, позволяя Кёнсу отрепетировать пару своих номеров без микрофонов и поддержки. Его голос эхом разносится по залу и, отражаясь от стен, возвращается сидящему в глубине сцены Чунмёну, и он вспоминает тот день, когда друзья затащили его в бар и он целый вечер ковырялся палочками в салате, а потом словно бы умер, когда из динамиков донесся голос этого парня. Кёнсу умел уничтожить одной песней, умел растоптать и уничтожить все, что до этого было дорого, но вместе с тем он создавал нового человека. Он был удивителен в своей манере петь и двигаться, а еще он смотрел так, что хотелось вырвать из груди сердце и сложить к его ногам. Вот и сейчас Чунмёну кажется, что в нем просыпается тот парень, который впервые открыл талант в этом мальчишке и потащил его на встречу со своим директором, забывая обо всяких докладах и назначенных встречах.
- Хён, идем. - Когда Чунмён открывает глаза, перед ним на корточках сидит Кёнсу и улыбается. Чунмён не совсем понимает, в чем дело, а потому лишь потягивается и пытается расправить плечи. - Ты уснул тут. Как вообще можно спать в такой позе?
Кёнсу смеется собственным мыслям и поднимается, помогая Чунмёну встать. Чунмён трет шею и думает, что ему и самому не мешало бы урвать денек отдыха и хотя бы отоспаться.
- Сколько я спал?
- Не знаю. Пока я репетировал, я не обращал на тебя внимание. Но я, кажется, увлекся. - Кёнсу выглядит виновато, а Чунмён недоуменно смотрит на часы, стрелками указывающие на то, что сейчас начало третьего.
- Черт. Тебя нужно отвезти домой, завтра ведь на учебу.
- Какие планы завтра, хён? Может, я с утра сразу сюда? Ведь до концерта осталось всего ничего.
- Нет, тебе нужно на учебу. Ты ведь понимаешь, тебе не позволят учиться, если ты не закроешь все предметы со второго. Завтра в шесть я заберу тебя из университета и мы отправимся сюда. Больше у нас никаких планов нет.
Кёнсу кивает молча, на самом деле ему очень не хочется идти в университет не потому, что скоро концерт, а потому что там будет Чонин, и хотя они вряд ли сумеют пересечься на парах, случайную встречу в коридоре никто предугадать не может.
Всё происходит ровно так, как думает Кёнсу. На перерыве между второй и третьей парой Кёнсу застывает, замечая Чонина на мгновение раньше, чем тот выхватывает его взглядом в толпе. Они молча смотрят друг на друга, а потом Чонин, совсем не по сценарию Кёнсу, быстрым шагом приближается к нему и, схватив за руку, куда-то ведет. Это совсем не по плану, потому как Кёнсу надеялся, что ему не придется оправдываться, а тут... Взгляд Чонина говорит сам за себя, он очень расстроен и зол.
- Я прождал тебя долбанных четыре часа. - Кёнсу тихо ойкает и вжимает голову в плечи, он совершенно не думал о варианте, когда Чонин будет ждать его, долго и упорно ждать. - Где ты был? С кем?
Кёнсу боится открывать глаза, но второй вопрос Чонина ставит его в тупик, и он недоуменно смотрит на спину парня, когда тот отворачивается. Это глупо и совершенно невероятно.
- Мне пришлось уйти раньше. - Кёнсу не узнает свой голос, так тихо и неуверенно он никогда не звучал.
- Что произошло? Тебе стало плохо? - Чонин нерационально быстро скачет с темы на тему, так что у Кёнсу глаза на лоб лезут, когда он слушает этого парня. Он совершенно ничего не знает, но строит миллионы догадок одновременно. И Кёнсу сам не понимает, почему он соглашается, почему не скажет правды.
- Да, пришлось позвонить брату, чтобы он забрал меня. Я не успел предупредить тебя. - Кёнсу склоняет голову, мысленно ругая себя всеми известными словами. Так не делается.
- А сейчас? Ты хорошо себя чувствуешь? Зачем ты пришел на учебу, если плохо себя чувствуешь? - Кёнсу кажется, что он сходит с ума, когда Чонин сжимает руки на его плечах, у него такой взволнованный и теплый взгляд, что хочется просто прижаться ближе и услышать, как же бьется его сердце. И с чего Чонин решил, что ему могло стать плохо?
- Сейчас всё хорошо. - Одними губами шепчет Кёнсу, прикрывая глаза. В этот момент он совсем не врет: он никогда и ни с кем не чувствовал себя так хорошо.
- Давай увидимся сегодня вечером. - Чонин, наконец, облегченно выдыхает. Ему очень хочется сейчас же прижать к себе Кёнсу, обнять его так сильно, чтобы никогда и не подумал вырываться. Но он медлит и смотрит на Кёнсу, пытаясь по взгляду разобраться, что же творится у него в голове.
- Прости, сегодня я не могу. Я должен помочь брату. Давай завтра? - Кёнсу и сам не уверен, что сумеет сдержать обещание, но он сам себе клянется, что сумеет уговорить Чунмёна дать ему один вечер, в крайнем случае, ему придется сбежать. Чонин хмурится еще пару секунд, прикидывая, не обманет ли его Кёнсу в очередной раз, а потом его взгляд светлеет.
- Телефон. Дай мне свой номер. Так ты не сможешь сбежать от меня. - Чонин улыбается так, словно придумал аферу века, а Кёнсу только протягивает ему телефон и вздыхает. Чунмён запрещал давать свой номер кому бы то ни было. Вот только это ни кто бы то ни было... это Чонин. - Есть!
Они прощаются до следующего дня. Чонину нужно бежать на тренировку, а у Кёнсу занятия по английскому со своим курсом, так что до конца дня они вряд ли сумеют увидеться. Но Кёнсу все равно порой оглядывается, надеясь встретиться хотя бы взглядами.
Репетиция в зале проходит отлично. Кёнсу полон энергии, хоть и спал за последние дни часов 8 в общем счете, и этим заряжает остальных. Оркестр отыгрывает свои партии так, словно это последний раз, когда они играют, а Чунмён отбивает себе ладони каждый раз, как стихает музыка и от голоса Кёнсу перестают рваться нервы. А после и вовсе бросается к парню, обнимая.
- Это невероятно! Ты представляешь себе! Это божественная музыка! Это нирвана! Это, чёрт возьми, чистая энергия! - Кёнсу смеется, глядя на хёна, как на сумасшедшего. Но у него и у самого сердце из груди готово выскочить.
- Хён, я хотел попросить тебя об одолжении.
- Проси, что хочешь! Хоть звезду с неба! - Чунмён смеется, поздравляя всех с прекрасной репетицией, и совсем не обращает на Кёнсу внимания.
- Я хотел бы завтра свободный вечер. - Чунмён уходит вперед, тогда как Кёнсу останавливается и ждет ответа. До старшего вообще медленно доходит информация, а потом он внимательно смотрит на Кёнсу, не торопясь подходить.
- Свободный вечер? Завтра? - Кёнсу кивает в знак согласия. Он готов уже на коленях умолять о том, чтобы Чунмён позволил ему один день отдохнуть, а старший молчит и что-то перебирает в голове, словно расписание забито не в компьютер, а прямо ему в мозг.
- Мне нужно... – тихо начинает Кёнсу, раздумывая какой аргумент из списка «Я устал», «У меня дела» и т.д. будет наиболее убедителен, но Чунмён не дает даже додумать эту мысль.
- Хорошо. - Кёнсу осекается, недоверчиво глядя на Чунмёна, а тот пожимает плечами и улыбается.
- Правда?
- Конечно. У нас на завтра только встреча с директором, но ее я смогу провернуть и без тебя. Покажу ему запись и скажу, что тебе после такого нужно восстановиться. Не беспокойся. - Чунмён не успевает заметить, как Кёнсу подбегает к нему, только крепкие объятия, словно для Кёнсу это разрешение самое важное в его жизни. Чунмёну очень хочется поинтересоваться, что заставило парня так измениться буквально за день, но он решает оставить это на будущее. У них будет еще не один день, чтобы поговорить, а сейчас стоит отправить Кёнсу спать, за окном давно ночь.
С самого утра у Кёнсу всё валится из рук, он случайно роняет полку, переворачивая на себя все стоящие на ней крема; стоя в душе, он цепляет занавеску и вместе с ней летит на пол, только в последний момент успевая зацепиться за край раковины, чтобы не разбиться о кафельный пол. Он не находит себе места и постоянно ходит из угла в угол, заставляя Чунмёна нервничать, словно концерт не через месяц, а уже сегодня. Но на все вопросы отвечает односложно, уклоняясь от разговоров даже на нейтральные темы. Чунмён следит за парнем в зеркало заднего вида, пока они едут в университет, и если раньше подобное безумно раздражало Кёнсу, сегодня он просто не замечает этого. Как, впрочем, не замечает и самого Чунмёна, потому что стоит машине затормозить у входа, он вылетает за дверь, даже не прощаясь.
- Здравствуйте, приехали. - Чунмён смеется над таким поведением, но в глубине души ему становится просто страшно. Кёнсу никогда не вел себя так, он вообще самый собранный, обязательный и пунктуальный. А сегодня они не нарушили разве что пункт со временем, Кёнсу вообще вылетел из комнаты ни свет ни заря и собирался поехать в университет к семи утра. Чунмёну хочется довериться парню, но вместе с тем его не отпускает желание узнать, разобраться, в чем всё же дело.
Спрятаться от такого Кёнсу не составляет труда. Чунмён успешно маскируется под студента, хотя некоторые ребята с недоумением смотрят ему вслед, он не тянет на третьекурсника: пятый, да и то вряд ли. Но Чунмёну важно только, чтобы его не заметил Кёнсу, во всяком случае, до того момента, как он поймет, что, собственно, происходит. А понимание приходит довольно быстро. На перерыве между второй и третьей парой Кёнсу идет вместо третьего этажа на первый, где почти случайно сталкивается с высоким смуглым парнем, больше похожим на звезду модельного бизнеса, чем на студента. Чунмён даже удивляется, какой хороший вкус у его подопечного, но мысль о том, что для любви сейчас совсем не время, больно бьет в подреберье. Не время играться в кошки-мышки. Этот парень не похож на того, кто мог бы заинтересоваться Кёнсу как человеком, за ним ведь, скорее всего, увивается половина потока, забывая о том, что они натуралы, а тут Кёнсу. Нет, он, конечно, красивый, умный, будущая звезда Кореи. Чунмён хлопает себя по лбу, не могло все быть так просто: парень либо хочет и сам стать знаменитым за счет глупого Кёнсу, либо ищет сенсацию для какой-нибудь желтой газетенки. А чем не сенсация то, что юный До Кёнсу, мальчик-гений, чей голос поражает миллионы людей, ко всему прочему еще и гей. Это же первые полосы всех газет и конец карьеры до ее начала. Чунмён пытается думать быстрее, потому что парни двигаются в его сторону, и Кёнсу в любой момент может его заметить. Он отходит в тень, когда становится почти поздно. Ему хочется одернуть Кёнсу, взять его за руку, увести из этого университета, защитить, в конце-то концов, а он только и может, что кусать губы.
Наконец выбравшись на свежий воздух, Чунмён долго думает о том, что он должен сделать. На самом деле, он ведь не уверен в том, что этот парень такой плохой, но он просто обязан подстраховаться. Это первый масштабный концерт Кёнсу. Он обязан пройти на отлично. Кёнсу заслужил это.
Бессилие мучает Чунмёна до самого вечера, он забывает отвечать на звонки и колесит по городу просто так, пытаясь придумать, как ему заставить этого парня сказать правду, и есть ли она, эта правда. Или Чунмён просто придумал себе чужой заговор.
- Прости, это хён. Я должен ответить, - они выходят из университета, и Кёнсу еле заметно касается плеча Чонина, прежде чем отходит под тень дерева, нажимая кнопку ответа. - Что случилось?
- Мы должны ехать к директору. - Чунмён явно чем-то напряжен или расстроен, так что на мгновение у Кёнсу сердце в пустоту ухает, но один взгляд в сторону ожидающего его Чонина всё ставит на места.
- Хён, я не могу. Я не могу сейчас уйти, у меня дела.
- Ты очень нужен мне здесь, понимаешь? - Чунмён не сдается, это максимум того, что он придумал. И он уверен, Кёнсу еще долго будет на него злиться, но это единственный выход: развести их сейчас и поговорить с каждым отдельно. Кёнсу обязательно поймет.
- А ты мне обещал, понимаешь? - обида сжимает грудь обручем, Кёнсу так не хочется именно сейчас поступать наперекор Чунмёну.
- Мало ли что я обещал! - срывается Чунмён. - Я заберу тебя у входа через минуту.
Кёнсу поднимает испуганный взгляд, пытаясь у выхода увидеть знакомую машину, но, видимо, Чунмён еще не добрался до них. Кёнсу зажмуривается на мгновение, а затем отключает телефон и почти бежит к Чонину. Он забывает об осторожности и о своей неловкости, только берет Чонина за руку и тянет быстрее к выходу.
- Идем, нам скорее нужно куда-нибудь уйти. - Чонин не совсем понимает, что случилось, но послушно идет за Кёнсу, а когда тот слишком долго раздумывает, в какую сторону им повернуть, вовсе увлекает Кёнсу в толпу людей, перехватывая его руку чуть крепче и улыбаясь каким-то своим мыслям. О том, что у него сердце готово выпрыгнуть из грудной клетки, Чонин, конечно же, умалчивает.
Они гуляют по городу до самой ночи, стараясь избегать центральных улиц. Чонин показывает Кёнсу свои любимые места и рассказывает о глупых ситуациях, связанных с ними, а Кёнсу в ответ улыбается и заваливает его десятком вопросов, так что до музыки дело так и не доходит. Чонин вспоминает о наушниках и песне, которую он хотел показать Кёнсу, только в тот момент, когда они собираются расходиться по домам. Он смеется в кулак и чувствует себя немного странно. Кажется, это был его первый день без музыки.
- До завтра? - он почти шепчет эти слова, не уверенный, что способен сейчас уйти и оставить Кёнсу одного.
- Да. До завтра. - Вторит Кёнсу и, кажется, придвигается ближе. Они смотрят друг другу в глаза, не в силах оторваться или изменить это странное притяжение, но свет фар ломает и волшебство, и момент, а голос Чунмёна и вовсе вырывает с корнем хорошее настроение Кёнсу.
- Я же сказал, что заберу тебя. - Обвинений в одной только фразе на тысячу лет. Но Кёнсу, кажется, слышит еще и тревогу, но отметает эту мысль, сжимая кулаки и поворачиваясь к Чунмёну.
- А я сказал, что не могу с тобой поехать. Ты сказал, что сам справишься. - Чунмён опешивает, впервые видя Кёнсу таким злым, ему хочется обвинить во всем Чонина, но имеет ли он право?
- Едем домой. Люди смотрят. - Чунмён выдыхает и уходит в машину, стараясь не смотреть в сторону Чонина. Кёнсу хочется провалиться сквозь землю, так что он берет Чонина за руку и еле заметно сжимает пальцы.
- Увидимся завтра, хорошо? - в его глазах мешаются боль и тревога, а еще нежелание уходить, но Чонин всё прекрасно понимает. Он улыбается так искренне, как умеет, и отпускает Кёнсу, махая рукой на прощание, а когда машина скрывается за поворотом, усаживается на землю прямо там и пытается осознать все, что произошло за вечер и, что главное, что произошло за последние пару минут.
- Ты издеваешься? Что ты творишь вообще? - Кёнсу хочется поколотить хёна. Он не маленький ребенок и может сам себя защитить, а рассказ Чунмёна больше похож на бред. - Чонин не такой. Я ведь сам к нему подошел.
- И что с того? Гениальные планы рождаются в голове за секунды, ты совсем его не знаешь.
- Я вообще никого не знаю! Я только и делаю, что работаю! Я полгода не видел маму и сестер. В университете я ни с кем не общаюсь, я не только не успеваю, я даже не могу с ними поговорить, потому что все они журналюги или ищут славы за чужой счет. И даже с парнем, который мне нравится, я не могу встретиться! Один-единственный раз встретиться! - машина только тормозит, а Кёнсу уже выскакивает за дверь, громко ею хлопая, и буквально забегает в подъезд, намереваясь закрыться от Чунмёна в комнате или в ванной.
На самом деле, его теперь так же разрывают сомнения, и от этого больнее всего. Если Кёнсу и сам не верит Чонину, как он может с ним видеться. Кёнсу до самой ночи не выходит из ванной, перебирая все возможные варианты своего дальнейшего поведения. Даже если он захочет, он не сможет игнорировать Чонина, а значит, должен как минимум разобраться с этой историей. Выбираясь из ванной, он очень надеется, что Чунмён уже спит, но на кухне горит лампа, и ветер таскает по полу разлетевшиеся нотные листы.
- Не спится? - Кёнсу оседает на один из стульев, смотря на Чунмёна. Он впервые видит парня таким подавленным и задумчивым. Чунмён без перерыва курит и старается не смотреть в его сторону, но через минуту тишина начинает его тяготить, так что он разворачивается, еле не вываливаясь из окна, и внимательно смотрит на Кёнсу.
- Я волнуюсь за тебя, понимаешь? Нам не нужны проблемы за месяц до концерта. Не нужен черный пиар. - Чунмён разве что за голову не хватается, надеясь объяснить парню хоть что-то, а Кёнсу только улыбается, закидывает полотенце на шею, подходя ближе к Чунмёну, и забирает у него сигарету. Первая же затяжка заставляет его закашляться, так что он выкидывает не затушенную сигарету в окно и следом закрывает его, не обращая никакого внимания на ошалевшего от такой наглости Чунмёна.
- Я всё прекрасно пониманию, хён. Лучше, чем ты думаешь. И раз я сам заварил эту кашу, я сам ее разгребу. Не беспокойся, - он улыбается так тепло, что Чунмён просто опускает голову на ладони и смеется, тихо и немного нервно. - Прости, что я заставил тебя волноваться.
- Всё в порядке. Это моя работа - волноваться за тебя. - Чунмён кладет руку на плечо парня и глубоко вздыхает. Наконец, они оба улыбаются, стараясь хотя бы в эту минуту не задумываться о том, что предстоит сделать завтра. - Хочешь есть?
- В два часа ночи? После долгой прогулки и кучи потраченных в никуда нервов? Конечно, хочу. - Кёнсу смеется, а Чунмён пытается найти в холодильнике вчерашний ужин. Он и сам за целый день ничего не съел.
Поздний ужин проходит тихо, перебиваемый только рассказами Чунмёна о том, что им предстоит сделать на следующий день. Кёнсу внимательно слушает и старается не упустить ничего, но его мысли явно где-то не с ним: он пытается придумать, как ему начать разговор с Чонином, и что делать, если тот и правда окажется досужим до его славы, да и вообще, как ему понять, что Чонин не солжет ему.
- Чёрт. Я спать, иначе мозги вскипят. - Кёнсу поздно понимает, что перебил Чунмёна посреди рассказа, но смеется, видя взгляд старшего и то, как тот просто замолкает и продолжает есть, будто ничего не случилось. - Прости.
- Даже знать не хочу, на каком пункте ты перестал меня слушать. Марш спать, завтра ранний подъем. - Кёнсу ставит свою чашку в раковину и, все еще смеясь, уходит в комнату. Он ужасно рад, что у него такой классный хён.
Кёнсу набирает сообщение Чонину еще на первой паре, долго раздумывает над тем, отправлять ли, и, в конце концов, случайно нажимает на кнопку "отправить", чувствуя себя полнейшим идиотом.
"Мы можем увидеться? Кёнсу"
"Да, конечно. На перерыве между парами у окна твоей аудитории."
Ответ приходит слишком быстро. Кажется, Чонин знал о том, что Кёнсу должен написать. Теперь сосредоточиться становится в разы сложнее, Кёнсу все смотрит на доску, где расписана теория музыкального содержания, но взгляд не цепляется за текст, проскальзывает к двери, за которой его, возможно, уже сейчас ждет Чонин. Звонок скорее пугает Кёнсу. Окружающие ребята разбредаются кто куда, а Кёнсу все еще сверлит взглядом дверь, не готовый выйти наружу. Его подталкивает сосед по парте, решив, что он уснул с открытыми глазами, и Кёнсу улыбается, собирает свои вещи и, наконец, выходит. Чонин улыбается так нежно, что сердце в груди сбивается с ритма. Кёнсу хочется улыбнуться так же, но он прижимает руку к груди, и каждый шаг к Чонину для него все равно что шаг в Преисподнюю - страшнее и быть не может. Но не успевает Кёнсу и слова сказать, как Чонин притягивает его к себе и надевает на голову наушники.
- Слушай. Это та песня, которую я хотел тебе показать. - Кёнсу это кажется издевательством. Он слышит свой голос из динамиков и взглядом почти умоляет Чонина объяснить, в чем дело. Сердце давно не слушается и, словно раненная птица, болезненно бьется в груди. - Помнишь, я говорил, что есть песня, которая каждый день спасает мне жить?
Кёнсу кивает через силу. Он знает ее наизусть, каждый аккорд, каждую ноту и перелив голоса. Он сочинил ее.
- Чья она? - Кёнсу сам понимает, что это глупость, что Чонин рассмеется и спросит, как он может не узнать собственную песню, но тот лишь улыбается и стягивает с Кёнсу наушники. - D.O. Говорят молодой парень, но мне кажется, чтобы обладать таким голосом и так передавать эмоции - в душе он обязан быть стариком.
- Ты никогда его не видел? - Кёнсу хмурится, не веря собственным ушам, но Чонин выглядит искренне, и это сбивает с толку.
- Нет, я не очень-то люблю копаться в грязном белье людей. Мне хватает обложки диска и 12 композиций, в которые он вложил свою душу. Зачем мне видеть?
Кёнсу смеется с облегчением, сам удивляясь тому, каким искренним и чистым оказывается Чонин в своих мыслях. Это даже странно для его-то шикарной внешности.
- А о чем хотел поговорить ты? - Чонин только теперь вспоминает, что первым о встрече попросил Кёнсу, он виновато улыбается и смотрит прямо в глаза, а Кёнсу не может найти хотя бы какой-то глупой причины, почему он вытянул Чонина с занятий.
- Мы... нам... В общем... - Кёнсу трясет головой, пытаясь расслабиться, и улыбается как можно искреннее. - Я могу пропадать с занятий и мы, вероятно, не сможем часто видеться.
- Тебе опять было плохо? - каждый раз, как Чонин спрашивает о том, было ли Кёнсу плохо, парню хочется спросить его о том, с чего Чонин вообще решил, что Кёнсу может быть плохо, но он сдерживается и еле заметно отодвигается от Чонина, не кивая утвердительно, но и не давая отрицательный ответ. - Тебе придется лечь в больницу?
- Нет, я не буду лежать в больнице. Я буду ходить на занятия, просто не каждый день.
- Хорошо. - Чонин кивает каким-то своим мыслям, и Кёнсу начинает думать о том, что весь его мир из-за этого парня невероятным образом перевернулся и встал с ног на голову. Но почему-то это кажется Кёнсу более правильным, чем его жизнь до этого.
- Он чист, - выдыхает Кёнсу, усаживаясь на заднем сидении и громко вздыхая. - А я, благодаря тебе, стал лгуном. И черт, я не понимаю, с чего он вообще решил, что я болен?
Чунмён смеётся, разглядывая Кёнсу в зеркало заднего вида. Кажется, его подопечный счастлив, а значит, и дальше все пойдет прекрасно.
- Кёнсу, завтра мы едем к твоей семье. Директор говорит, что общение с ними тебе не повредит. - Чунмён направляет машину к концертному залу. Сегодня очередная репетиция и еще небольшое интервью, а после они могут сесть в самолет и, наконец, расслабиться.
- Перестраховался на случай, если мне будет плохо? - Кёнсу улыбается почти болезненно, но благодарно. Он только сейчас понимает, что если бы Чонин оказался не тем, за кого себя выдает, Кёнсу бы буквально умер. И не важно, что они всего пару дней знакомы, Кёнсу кажется, он целую вечность ждал его одного. - Спасибо.
Чунмён кивает и сосредотачивается на дороге. Сейчас им обоим нужно несколько минут, чтобы собраться и сделать свою работу.
Неделя пролетает быстро. Чонин ежедневно присылает десяток сообщений и собственных фотографий, а мама каждый день кормит Кёнсу самыми вкусными блюдами, постоянно причитая, что ее сынок стал совсем худым. И всё становится именно таким, как когда-то давно мечтал Кёнсу: семья, работа, слава, любимый человек, старший брат, пусть и не кровный, но совсем родной. Ему кажется, что лучше и быть не может, но страх всё разрушить каждую ночь подбирается всё ближе, заставляя Кёнсу просыпаться от кошмаров.
Кёнсу возвращается домой и первым делом падает в кровать, он не спал уже пару ночей, и Чунмён замечает это. Он заваривает ромашковый чай и отменяет расписание на этот день, позволяя Кёнсу хотя бы под действием успокоительных выспаться. К вечеру Кёнсу прекращает разговаривать во сне и, наконец, спокойно засыпает.
Кёнсу не успевает понять, что произошло, когда, стоит ему переступить порог университета, его хватают за руку и тянут в неизвестном направлении. Только через пару секунд он узнает в похитителе Чонина и улыбается. Он жутко скучал.
- Никогда, никогда не оставляй меня так надолго. - А губы у Чонина теплые и очень нежные, Кёнсу даже не задумывается о том, что это их первый поцелуй, просто обнимает парня крепче, чтобы ненароком не утонуть в собственных ощущениях. - Ты не представляешь, что со мной за эти дни было.
- Что? - Кёнсу поднимает взгляд на Чонина, чувствуя, как в голове клубится туман, мешая даже думать о том, чтобы оторваться от Чонина.
- Я скучал. - Вот так просто и нежно, что у Кёнсу в животе не то что бабочки - стаи птиц разлетаются, да еще и фейерверки взрываются, превращая университет в сказочный замок. Кёнсу смеется и целует Чонина еще раз, прежде чем отстраниться.
- Я тоже. Ужасно. Завтра я смогу вырваться на пару часов, может, погуляем? - Чонин улыбается, довольный, что ему не пришлось допрашивать Кёнсу, когда у того будет свободный вечер. Он готов согласиться с чем угодно, только бы быть рядом с Кёнсу.
- Тогда до встречи. - Кёнсу обходит Чонина, намереваясь уйти, но парень успевает перехватить его за руку и целует, дольше и нежнее, чем прежде, словно в последний раз. И это несколько смущает Кёнсу, но он обещает себе не задумываться над подобными глупостями. Чонин и правда всего лишь соскучился.
Когда Чунмён после занятий забирает Кёнсу, ему явно интересно, как прошла встреча парней. За время отдыха у родителей Кёнсу он успел возненавидеть мелодию сообщений и звонков на телефоне Кёнсу. Парни, казалось, и не думали о том, чтобы расстаться с телефонами хоть на мгновение. Показывали друг другу окружающий мир, рассказывали об увлечениях, делились тайнами и просто очень много говорили, так что у Чунмёна возник закономерный вопрос: а будет им о чем поговорить, когда они увидятся? И вот теперь он сиял, как начищенный чайник, ожидая рассказа, а Кёнсу только надел наушники и уткнулся в тетрадь по корейскому, пытаясь вчитаться в текст, пока они будут добираться до здания компании.
- Так ничего и не расскажешь? - обиженно сопит Чунмён, когда они выбираются из машины. Кёнсу усмехается. Его хён порой тоже ведет себя, как ребенок.
- Я скучал по нему жутко, а мне нужно ехать и разбираться с концертными костюмами. Какие костюмы вообще? Я же должен быть во фраке и с бабочкой. Я же не айдол.
- Даже фраки и бабочки должны быть подобраны идеально. Тем более, ты не старый дед, тебе так или иначе придется несколько раз сменить свою одежду. И нет, ты не айдол, но ты должен выглядеть безукоризненно. Здесь нет девочек-фанаток, которые простят своему оппе любую дурость. Тут общество, которое за неподходящий цвет носок сживет тебя со свету. Так что не рычи, завтра у вас будет время поговорить, если вы за эту неделю не наговорились.
- Не наговорились. - Кёнсу вздыхает. Чунмён во всем прав, и только поэтому он заходит в лифт и поднимается на неизвестно какой этаж, попадая в руки стилистов и чувствуя себя куклой. Если для встречи с Чонином Кёнсу должен пережить весь этот ужас, он будет терпеть.
Чонин чувствует себя дураком. С этими билетами, с желанием пригласить Кёнсу на концерт, с чёртовой неуверенностью в том, что кому-то это вообще нужно. Он теряется в Кёнсу, забывает и себя, и музыку, чувствуя, как на второй план отходят даже занятия танцами. Он готов пропускать репетиции, если они будут мешать его встречам с Кёнсу. И не важно, что скажет педагог и группа, не важно абсолютно всё, кроме желания показать этому парню, из чего же состоит его собственная душа, которую Чонин так хочет подарить Кёнсу.
Он уже неделю ходит с билетами в кармане, Кёнсу всё чаще отсутствует, а когда они вместе, он просто забывает о том, что должен, наконец, спросить, пойдет ли тот на концерт вместе с ним. До него самого и остается-то всего нечего времени: неделя и один день. Неделя и один день до того момента, как он увидит человека, изменившего его жизнь.
- А если ты в него влюбишься? - когда, наконец, хватает сил рассказать, Кёнсу вдруг задает какие-то неправильные вопросы, заставляя Чонина сомневаться в своей адекватности.
- Что? О чем ты? - Кёнсу изучает потолок в комнате Чонина, куда они забрались этим вечером, и, кажется, даже не замечает направленного на себя взгляда.
- Ну представь, ты увидишь его и поймешь, что вот она, твоя судьба, что мне тогда делать? - Кёнсу улыбается как-то грустно, так что Чонин только хмыкает и дергает парня за руки, поднимая и притягивая к себе.
- Вот она, судьба моя, мне другой и не нужно. - Он покрывает поцелуями лицо Кёнсу, спускается ниже, прихватывая нежную кожу на шее, тихо шепчет на самое ухо о том, что Кёнсу единственный, кто ему нужен. А Кёнсу только и может, что жмуриться и, замерев, думать о том, что эта самая судьба сейчас по кирпичикам рушится, оставляя Кёнсу совершенно одного.
- Прости, мне нужно идти. - Кёнсу поднимается слишком резко, так что Чонин падает на ковер, недоуменно глядя на Кёнсу. - Сегодня был тяжелый день, мне нужно отдохнуть.
- Ты пойдешь со мной на концерт? - сейчас это всё, что нужно Чонину.
- Я буду там. Буду. - Кёнсу улыбается так больно, что у Чонина спирает дыхание, но он и слова не успевает сказать, как парень поспешно собирается и покидает его комнату. Сегодня последний день перед концертом, когда они могли спокойно увидеться.
Чонина очень беспокоит то, что Кёнсу почти неделю не появляется на занятиях. Концерт уже завтра, а они даже не договорились о том, где встретятся, что уж говорить о том, что Чонин просто с ума сходит, не в силах разобраться с тем, что он сделал не так и почему в тот вечер Кёнсу сбежал от него, как от чумного. Он посылает сообщения, но все без толку, звонит, но аппарат абонента выключен, в итоге он едет к нему на квартиру, но и там пустота; Кёнсу словно сквозь землю провалился. Уже выходя из его дома, Чонин сталкивается с Чунмёном. Он не слишком хорошо помнит этого парня, но уверен, что не ошибается, особенно когда Чунмён очень удивляется, увидев его здесь.
- Что с ним? Всё хорошо? Мы сможем завтра встретиться? - Чонин готов услышать что угодно, что Кёнсу попал в больницу и теперь не сможет пойти с ним на концерт, что Кёнсу внезапно стало плохо и его пришлось отправить за границу, что угодно, кроме дурацкого молчания, которым одаривает его Чунмён.
- Вы увидитесь завтра. Обязательно. Жди его в зале.
Чунмён улыбается и поскорее сбегает от Чонина. Последнее, в чем он хочет разбираться - это отношения этих парней. Ему бы не сорваться до завтрашнего концерта, не убить бы никого и подготовить все вовремя. На счастье, Кёнсу отправил его в квартиру одного, если бы сейчас здесь разыгралась сцена, чёрт бы его знал, что могло произойти дальше. Чунмён скидывает в сумку все необходимые вещи и скорее возвращается в концертный зал, где Кёнсу, кажется, собирается довести себя до изнеможения много раньше, чем начнется концерт.
- Тебе нужен отдых. - Чунмён уже понял, что не уговорит Кёнсу поехать домой и выспаться, поэтому протягивает тому одеяло, готовый в случае отказа связать парня и напоить снотворным.
- Завтра отдохну.
- Завтра ты на сцену не сможешь выйти, идиот! И петь не сможешь! - Чунмён не хочет кричать, но так получается. Зато действенно. Кёнсу наконец отпускает микрофон и забирает из рук хёна одеяло. Ему и правда очень хочется спать, а главное, не думать о том, что будет завтра, что скажет ему Чонин, узнав, что Кёнсу целый месяц ему лгал. Он укладывается в гримерке на одном из диванчиков и забывается на недолгих пару часов, чувствуя боль в каждой клеточке своего тела.
Наутро боли не становится меньше, а в голове такой туман, что впору кричать о помощи. Чунмён и сам не понимает, как не паникует в такой ситуации, но в действительности он отдает все самые важные приказания и остается с Кёнсу, делая тому массаж и стараясь его успокоить.
Ко времени начала концерта у Кёнсу трясутся руки и он не может даже понять, по какой из причин: страшно ему появиться перед огромной толпой или перед одним только Чонином, который до этого дня верил ему беспрекословно. И только когда координатор говорит, что начало через три минуты, он вспоминает, что должен встретиться с Чонином в зале.
В зале мы и встретимся...
"Пожалуйста, что бы ты ни увидел дальше, поверь мне, я не хотел сделать тебе больно"
Он понимает, что заставляет Чонина мучиться еще больше, но он обязан хоть как-то его предупредить. Кёнсу успевает только отдать телефон Чунмёну, а занавес открывается и его встречает шквал аплодисментов, в которых он когда-то давно мечтал утонуть.
Чонин смотрит на Кёнсу с удивлением. Он не понимает, почему его парень находится на сцене, а не здесь, не рядом с ним, а пришедшее сообщение и вовсе сбивает с толку. Ему хочется подбежать к парню, стянуть со сцены и увести, но он и пошевелиться не может, по залу разливается мелодия той самой песни и понимание приходит на мгновение раньше, чем второе сообщение.
"D.O. и До Кёнсу - один и тот же человек"
Чонин чувствует, как сердце трепещет, когда очищенный от шумов техники голос срывает с него оковы. Это похоже на смерть и воскрешение одновременно, и Чонину ужасно хочется раздробить себя на мелкие кусочки, чтобы прочувствовать эту музыку каждой клеточкой своего тела. Ему физически больно смотреть туда, где стоит Кёнсу, и потому он закрывает глаза, думая о том, что ему и без этого знания прекрасно жилось.
- Я хочу посвятить эту песню человеку, который заставил меня впервые полюбить.
Чонин больше не может терпеть, его разрывает на части от боли и водоворота эмоций, в который его утягивает эта музыка. А последняя мелодия так похожа на реквием, что хочется плакать. Чонин не слышит, как зал взрывается аплодисментами, он сбегает за минуту до конца и спешит прочь, из зала, из жизни, из города. Он сбегает в метро, и только упав на свободное сидение позволяет себе выдохнуть. Вагон почти пуст, а присутствующим до него дела ровно столько же, сколько до гуляющего по вагону бродяги, спрашивающего мелочь у добропорядочных граждан. Чонин откидывается на сидении и поднимает взгляд вверх, раздумывая, куда бы ему поехать. Вот только вместо схемы видит знакомые глаза и улыбку. Это, наверное, издевательство.
- Как давно висят эти рекламы? - женщина, к которой Чонин обращается, нехотя отрывается от чтения книги и поднимает взгляд сначала на Чонина, а потом и к рекламным плакатам.
- Да почти месяц. Как концерт объявили, так и развесили эти картинки, чтобы привлечь побольше людей.
Чонин смеется, закрыв лицо руками. Женщина пересаживается подальше, думая, что парень похож на сумасшедшего.
Уже неделю Чонин думает о том, что ему стоит сменить университет. Или хотя бы решить этот вопрос с Кёнсу. Но он не может, каждое утро собирается на занятия и каждое утро замирает у окна, видя чужую черную машину, которая караулит именно его. Он не готов разговаривать с Кёнсу, и все его сообщения только сильнее путают, мешая сосредоточиться на самом важном. Он даже музыку теперь не может слушать. Чужие слова сквозь динамик звучат искаженно и грубо, заставляя сдернуть наушники и в порыве злости выкинуть плеер в стену. Плеер разбивается с почти мелодичным звуком, Чонину даже кажется, что этот звук много приятнее любимого голоса, искаженного помехами. Это не нормально...
В голове шумит от количества мыслей и несказанных слов. Он так обижен на Кёнсу и так сильно соскучился, что не может разобраться, чего в нем больше.
- Открой мне, пожалуйста. – Кёнсу, словно брошенный пес, сидит под дверьми квартиры Чонина и еле сдерживается от того, чтобы начать биться головой о стену. Он уже не может терпеть это молчание, не может каждый день осаждать его квартиру, словно принц - замок принцессы. - Скажи хотя бы, что видеть меня не хочешь. И то проще станет.
Злость пересиливает. Кёнсу колотит в дверь так, что та готова слететь с петель, и Чунмёну приходится увести Кёнсу оттуда силой.
Кёнсу не знает, куда девать свою энергию, и ударяется в работу. Депрессивные баллады пишутся одна за другой, а светлый гимн свободе, который так хочет услышать директор, застывает на первых же строчках. Какая свобода, когда твое собственное сердце находится в клетке. Кёнсу даже напивается в один из вечеров, всё равно никакого толку, только голова утром трещит так, что впору под топор лечь. О том, что его оставляют на третьем курсе еще на один год, Кёнсу узнает от Чунмёна. Ему все равно, пусть бы даже выгнали, но на учебу он все-таки возвращается. На него теперь смотрят иначе, но Кёнсу впервые за всю жизнь абсолютно всё равно. Он занимается в отведенное время, забивает на дополнительные пары, а на факультативы в обеденные перерывы ставит запрет. Ему впервые хочется хоть немного побыть обычным человеком.
- Иремофобия. Да, боязнь тишины, не представляю, как мне с этим справляться. – Голос за спиной заставляет Кёнсу вздрогнуть. Меньше всего ему хочется обернуться и ошибиться, ведь он уже давно не видел Чонина в стенах университета, но Кёнсу все равно разворачивается и сталкивается нос к носу с Чонином; тот говорит по телефону, а еще безумно тепло улыбается, словно только что выиграл миллион. - А нет, я только что нашел, как мне с ней справиться. Я потом объясню. Пока.
У Кёнсу в горле ком, и он совсем не знает, что нужно сказать. А Чонин только и может, что улыбаться, Кёнсу знает, это защитная реакция, когда становится совсем невыносимо.
- Идем. - В голове у Кёнсу нет четкого плана, но он хватает Чонина за руку и тянет к дальней лестнице, где должно быть меньше всего народу, а когда они, наконец, остаются одни, просто тянется к Чонину и целует, надеясь поцелуем объяснить всё, что творится в его душе. Когда чужие руки обвивают талию, сердце отпускает, Чонин улыбается в поцелуй и заметно расслабляется.
- Кстати, а с чего ты вообще решил, что я болен? - когда воздух в легких заканчивается, они, наконец, отрываются друг от друга, но так и не расцепляют переплетенных рук.
- Ты сам сказал, что пропустил прошлый год, болея.
- Ничего подобного. Это была твоя теория. Я просто...
- Солгал.
- Не сказал правды. - Поправляет Кёнсу и вздыхает. - Пойдем отсюда, а? Я все равно остаюсь на второй год, могу я позволить себе сбежать хотя бы с одной пары?
- Вот чему ты учишь младших? - Чонин смеется, а когда Кёнсу пытается пойти вперед, за руку тянет его обратно, целуя со всей страстью, на какую только способен, так, словно это последний их поцелуй. Кто из них двоих вообще знает, что будет завтра.